Японский архитектор Кисе Курокава учел замечания петербургских коллег и внес требуемые доработки в проект строительства стадиона для футбольного клуба «Зенит». Проект от этого не претерпел существенных изменений. Японский мастер, уважая традиции местной архитектуры и учитывая сложности петербургского строительства, внес соответствующие доработки и подключил к сотрудничеству российских специалистов. Кисе Курокава уверен в успешной реализации своих замыслов. Для архитектора и философа с мировым именем этот проект является своего рода мостом, способствующим установлению крепких российско-японских отношений. – Г-н Курокава, Вы внесли в проект доработки. Что именно в Вашем проекте потребовало изменений? – Концептуально важные элементы проекта не изменились. Раздвижная крыша, например, остается такой, какой была запланирована изначально. Она будет действовать по принципу аккордеона. Изменена часть проекта, касающаяся футбольного поля. Новая система поля будет состоять из квадратных модулей (площадь каждого – 2х2 метра). Это менее дорогостоящая система, чем двигающееся поле. – Насколько известно, у российских коллег возникло множество вопросов по поводу парковки. Как Вы решили эту задачу? – Думаю, что самое лучшее решение в этом плане – полное отсутствие парковки. Это стандартный подход к проектированию каждого стадиона. Например, на территории стадионов в Берлине, Сан-Паоло, Токио парковки нет. Даже если есть место на планируемой территории, мы не проектируем парковки. Понимаете, в дальнейшем парковка может быть чревата транспортными пробками. Единственный реальный выход из такой ситуации – обеспечение специального общественного транспорта, который будет доставлять людей к стадиону. Мы предлагаем провести кольцевой маршрут вокруг стадиона, по которому будет следовать электричка. Чтобы полностью обеспечить дорогу, нужно построить новые станции метро, к которым будет подходить эта электричка. По нашим расчетам, чтобы добраться от центра города до стадиона на специальном общественном транспорте, людям потребуется всего 15 минут. Отсутствие парковок позволяет нам еще открыть прекрасную возможность принимать транспортные суда, которые следуют из Европы, например, из Хельсинки, Копенгагена... Суда могут швартоваться прямо у стадиона. – Однако же на Ваших чертежах обозначены территории для стоянки автомашин. – Это служебные парковки. Только для игроков, членов правительства, журналистов, организаторов тех или иных мероприятий, пожарных и других служб. Минимальное количество парковок позволит нам сохранить структуру ландшафта в целом. Мы сохраняем парк таким, какой он есть. – Г-н Курокава, Вы полностью уверены в том, что реализация проекта не выйдет за рамки установленного бюджета – 0 млн? – По моим подсчетам, расходы будут даже ниже этой суммы. За исключением, конечно, расходов, предусмотренных для обустройства интерьеров, внутренних площадок стадиона. Идей много. Например, внутри стадиона можно расположить музей спорта, японский бизнес-центр, детский плавательный бассейн, медицинские центры, фитнес-центры, косметические салоны и т.д. Все это не входит в бюджет постройки стадиона. – Где будут производиться материалы, необходимые для строительства стадиона? – Думаю, что более 90 процентов материалов будут производиться в России. Мы с компанией «Синтез-СУИ», выполняющей функции генерального подрядчика, уже подготовили номенклатуру этих материалов. Основные материалы – бетон и цемент. Крыша будет сделана из стали, основой посадочных мест также являются стальные конструкции. Эти материалы могут быть произведены в России, поэтому большой необходимости в импорте нет. Следовательно, и затраты будут минимальные. – Помнится, участники Градостроительного совета настаивали на том, чтобы Вы подключили к работе над проектом российских коллег. Вы определились с выбором? С кем из россиян Вы сотрудничаете? – Я сам выступил с предложением разрабатывать проект в сотрудничестве с местными архитекторами. Я остановил свой выбор на двух командах: московской компании «Моспроект-4» и петербургской архитектурной мастерской «Земцов, Кондиайн и партнеры». Это специалисты по проектированию спортивных сооружений. У них наработан большой опыт. Для меня этот критерий является наиболее важным. Для разработки инженерных структур я рекомендую британскую компанию Ove Arup. – Возникают ли какие-нибудь трудности в работе с иностранными коллегами? – Нет, не думаю. В общении с коллегами для меня важны профессиональные знания. Я стараюсь перенимать от своих коллег идеи, касающиеся местных особенностей строительства. – Разница в менталитете не сказывается? – В моем общении с коллегами всегда сказывается международный опыт работы. Я работал с людьми разных мировых культур: в Афганистане, Казахстане, Индии, Иране, Франции, Германии, США. Благодаря такому богатому опыту международной работы я очень терпеливый. Могу сказать, что именно терпение и хладнокровие особенно важны для меня как человека, следующего по пути самурая. Я придерживаюсь национальных традиций, владею мечом, постоянно тренируюсь. Мне нужна серьезная подготовка. Представляете, если каждый начнет выражать свое мнение в горячей дискуссии! В этой ситуации сохранить хладнокровие и спокойствие очень сложно. Мои тренировки мне очень помогают. Вопрос терпения для меня очень важен. – В общении с иностранными коллегами многое приходится терпеть? – В разных странах разные барьеры. Мне, например, не очень легко работать и общаться с людьми, живущими в исламских странах. У них все связано с религией. Другая проблема – языковая. Во многих странах мне приходится обращаться к услугам переводчика. Во Франции, в Германии большинство людей не понимает английского... В Казахстане на официальных мероприятиях говорят исключительно по-казахски. В таких ситуациях нелегко приходится. Требуются специализированные переводчики. В России несколько легче, потому что здесь большинство людей знает английский. Я, в свою очередь, знаю пока лишь несколько русских слов, «спасибо», например. Однако, несмотря на все языковые трудности, у нас, архитекторов, есть большое преимущество в общении друг с другом – наши чертежи. Язык чертежей является международным. Я, таким образом, могу легко работать с людьми абсолютно разных национальностей. – Однако далеко не всегда мнения архитекторов бывают схожи... Четыре года назад широкий резонанс вызвал проект строительства второй сцены Мариинского театра, созданный Домиником Перро. Сегодня камнем преткновения в архитектурном решении исторического центра Санкт-Петербурга стал проект «Газпром-Сити». Как Вы оцениваете эти проекты? – Я знаю Доминика Перро со студенческой скамьи. Он очень талантливый, его можно назвать архитектором идей. Он сильно отличается от меня. Моя практика работы – не только идеи, но и вопросы всевозможных инженерных проблем, связанных с проектом, а также дизайн интерьеров до малейшей детали. Проект второй сцены Мариинского театра – это творение архитектора идей. В нем не были изначально учтены инженерные проблемы. То же самое могу сказать и о планируемом здании «Газпром-Сити». Авторы небоскреба абсолютно не берут в расчет местные культурные традиции. Ознакомившись с соответствующими бумагами, я выступил против постройки сверхвысотных зданий в Петербурге. В 1960 году я опубликовал книгу, посвященную философии симбиоза. Уже там были изложены основы развития городских пространств, которые можно применить к строительству Санкт-Петербурга. Принимая во внимание мою философию и анализ будущего Санкт-Петербурга, я предлагаю ограничить высоту нового здания «Газпром-Сити» в диапазоне от 50 до 100 метров. Здание Газпрома должно стать одной из достопримечательностей города. В то же время его дизайн должен отвечать требованиям современной архитектуры. Этот дизайн должен быть утвержден только после того, как будет официально ограничена высота здания. Мы должны понимать симбиоз исторических контуров зданий Санкт-Петербурга и новых зданий в близлежащих районах. – Вы лично сталкивались ранее с подобными проблемами в иных городах? – Подобная ситуация была в Киото, бывшей столице Японии, городе с 1300-летней историей. Там необходимо было создать проект головного офиса одного из промышленных гигантов Японии, компании «Киосэра». Дело в том, что в областях, прилегающих к старому центру Киото, запрещено строить здания выше, чем 50-100 метров. В районах, расположенных в отдалении от старого центра, можно строить здания высотой в 100-200 метров. Власти Киото поддержали меня в том, что высота офисного центра не должна превышать ста метров. – Почему Вы отказались от участия в жюри архитектурного конкурса «Газпром-Сити»? – Потому что мне было сказано, что так или иначе нужно выбрать один из небоскребов. Из состава жюри вышел не только я, но и Норманн Фостер и Рафаэль Виньоли. Мы все вместе обратились с официальным письмом к губернатору Санкт-Петербурга Валентине Матвиенко. В этом письме мы изложили мотивы своего отказа от участия в жюри. Основная наша мысль в том, что при проектировании нужно выбирать не просто дизайн здания, но и вопросы окружающей инфраструктуры, парковок, дорожно-транспортного движения. – Насколько известно, территория строительства здания «Газпром-Сити» окончательно еще не определена. – Это хорошо. Уверен, что городское правительство все-таки изменит высоту здания. Надеюсь на это, во всяком случае. Думать надо не только об одном проекте, но и об окружении, в котором проект будет существовать. Я придерживаюсь таких соображений, потому что для меня важны не только идеи, но и природа, пространство, с которым мы связываем нашу архитектуру. – В Ваших проектах отражается философский взгляд на мир. – Прежде чем стать архитектором, я пытался стать философом. Серьезно изучал философию, написал практически сто книг. Эти книги о философии, но никак не об архитектуре. Понимаете, сейчас это мне очень помогает в жизни. Даже если в какой-то момент не будет никаких действующих проектов, для меня, как настоящего японского мужчины, в этом не будет ничего страшного. Я думающий человек, поэтому могу достойно жить и без проектов.